Он протолкнулся вперёд, разорвав полукольцо оцепления, и ринулся к Доске нарушителей.

– Фу, – закричала ему вслед сухенькая, – тварь безжалостная! Живодёр! Подумать только: крыс на курацию взять предложил! Этих мерзейших паразитов!

Но Нери уже не слышал гневную тираду. Интерес к девушкам, прикрывающим гордыню благой целью, был потерян окончательно и бесповоротно. Внимание приковала гудящая толпа студентов впереди.

Осиное гнездо… Сейчас придётся его разворошить! Он приближался на опасное расстояние, и сегодня он был обмазан сладким джемом.

Нери остановился. Вдохнул едкий запах свежей краски и мела. Ноги предательски задрожали. Ещё оставалось время передумать, развернуться и дать дёру. Он затравленно огляделся, ожидая нападок, но никто и глазом не повёл.

Стоп! Вот, кажется, и первая оса. Из толпы, по-спортивному пригибаясь к полу, выбежал ухоженный парень в цветастой рубашке. Известная на факультете личность: третьекурсник Шале 487 по прозвищу Золотой Дракон. Заносчивый и легкомысленный, известный на факультете оратор. Речи Шале, правда, не всегда отличались логикой, но уж эмоциями изобиловали сполна!

Но сейчас Шале не был похож ни на пафосного альфа-самца, ни на золотого дракона. Он выглядел обескураженным и растрёпанным, как щенок из подворотни. Щёки его отчаянно полыхали. Во взгляде круглых карих глаз сквозило возмущение.

И – да – Шале непробиваемым танком шёл точно на него.

Дыхание остановилось на вдохе. Нери остановился, ожидая укуса.

Шале приблизился вплотную: карикатурно-крупный, мускулистый, подтянутый. С размаху опустил тяжёлые ладони на плечи Нери. От напыщенного кареглазого взгляда покоробило. Никак, драться собрался. Только вот ответить Нери вряд ли сможет…

Отчаяние нарастало, заставляя колени дрожать. Настало время презирать самого себя: трусливого, слабого и беспомощного.

– Шале, может… – попытался Нери решить несуществующее противоречие.

Но прежде, чем он успел закончить, с губ Шале сорвался отчаянный визгливый вопль:

– Нери 42, ну хоть ты меня спаси от них!

Нери непонимающе взглянул в испуганные глаза Шале.

– От кого? – пробормотал он. – Как бы тебе меня спасать не пришлось…

– Глупые шутки, Нери 42!!! Харе прибедняться!

Крепкие пальцы обхватили плечи, впиваясь в кожу. Шале при никогда ещё не вёл себя столь странно и вызывающе. По крайней мере, не на памяти Нери.

Нери вздёрнул подбородок и уставился на Доску нарушителей. Сердце ушло в пятки, выдав сто двадцать ударов. «Шале 487» – дерзко выкрикивали позорные красные буквы. «Внебрачная интеграция» – гласило пояснение во втором столбце. Вздох облегчения вырвался из груди: сегодня Шале принял на себя роль жертвы и стал его невольным спасителем.

Имя Нери, к удивлению, было лишь четвёртым в списке. Сто пятьдесят баллов санкций и месячный мораторий на десерты – не так уж и страшно.

– Низменные первичные инстинкты, значит, побороть не смог? – усмехнулся Нери. Страх отступил в мгновение ока. – Как же так, Дракон?

– И ты туда же?! – Шале всплеснул руками. – Нери, прошу тебя, не рассуждай о том, о чём понятия не имеешь. С этим невозможно бороться!

– Возможно, если голова правильно работает, – подмигнул Нери. – Подумать только! Горделивый Золотой Дракон пал жертвой первичного!

Смуглое лицо Шале, обрамлённое бакенбардами, исказила гримаса недовольства; глаза засверкали, испуская молнии.

– Ты не знаешь, о чём говоришь, Нери 42! – прокричал он, толкнув Нери. – Такие как ты, рассуждают о Мёртвом континенте, не отрывая задницы от лежака! Да тебе просто завидно: ты же не узнаешь никогда, что это такое! С тобой даже последняя дурнушка не свяжется, потому что ты – грязный! Грязный!

За восемнадцать лет грязной жизни Нери ни разу не получал такого искреннего и откровенного оскорбления. Что ж, всё когда-нибудь происходит впервые.

Времена дискриминации по признаку генетической неполноценности минули лет пятьдесят назад, и теперь любая попытка унижения грязных жестоко каралась. Грязные уже давно могли жить полноценно, ни в чём себя не ограничивая: проходить все ступени образования, занимать высокие посты, заводить семьи и воспроизводить потомство. В литературе и текстах песен запрещалось использование слова «грязный»; в каждом кинофильме хотя бы один положительный герой обязан был как бы непреднамеренно продемонстрировать зловещую татуировку меж лопаток…

Однако многие грязных по-прежнему сторонились и не воспринимали всерьёз. Слишком уж долог был период дискриминации. Презрение к генетически неполноценным намертво закрепилось в коллективном сознании, как запах сырости и крысиного помёта в старом подвале.

– Не боишься, Шале?! – рявкнул Нери. Раздражение и злоба пошли горлом. – При свидетелях, всё-таки!

Но Шале, казалось, не слышал его.

– Грязнуля будет указывать мне, как я должен жить и с кем я должен интегрировать?! – взвопил он, с девичьей истерикой заломив руки. – Твоё дело, Нери 42, менять подгузники сестрице и не лезть в ту жизнь, которой ты никогда не сможешь вкусить!

Впрочем, Шале не желал продолжать спор. Показав Нери мускулистый зад, обтянутый модными лосинами, он поспешил прочь. Возмущённые вопли ещё долго доносились до ушей Нери, но и они в конце концов затихли.

Конфликт был исчерпан. Обида кипятком плескалась где-то внизу живота, но Нери старался держаться. Эмоции можно подавить, но нельзя позволять им подавлять тебя. Ничего ведь не изменилось от слов этой истерички мужского пола, всё осталось как прежде. Как прежде…

– Нери, ты правда грязный? – чьи-то руки заискивающе вплелись в волосы. – Грязные меня возбуждают…

Нери выстрелил косым взглядом из-за плеча: осторожно, чтобы не выдать раздражение. За его спиной накручивала его же волосы на палец высокая блондинка. Две пуговицы на её белоснежной блузке были расстёгнуты, вырез подчёркивал очертания крупной груди.

– А ты меня – нет, – ответил он, освобождая волосы из чужой хватки.

Блондинка наморщила нос, будто спасаясь от неприятного запаха.

– Ты что, поверил? – хохотнула она. – Да чтоб я с грязным связалась?!

– Руки помыть не забудь, – фыркнул Нери в ответ.

Нери двинулся к лифтам. По пути он прикидывал, что хуже: оказаться на Доске нарушителей в топе или прослыть грязным на весь факультет. Он с удовольствием забрал бы слова, сказанные в укор Шале, назад, если бы это повернуло вспять его судьбу и сохранило информацию об особенностях его генотипа под замком… Но, к сожалению, слово – не воробей. Ни он, ни Шале не смогли бы изменить то, что уже свершилось.

Самое мудрое, что Нери мог сейчас сделать – принять ситуацию такой, какая она есть. Нужно вести себя непринуждённо и спокойно, тогда никто не примет слова Шале всерьёз.